В Шоанинском храме
Сотрудники библиотеки с экскурсией посетили один из древнейших
в России христианских храмов – Шоанинский, находящийся на территории Карачаево-Черкесии.
Из Абхазии христианство пришло в Аланию в VII веке. Но долгое время оно не приживалось
вплоть до начала Х века, когда феодальное общество в Алании сложилось и окрепло.
Тогда через перевалы Клухорский и Санчарский сюда устремились христианские
миссионеры, действовавшие по указанию энергичного константинопольского
патриарха Николая Мистика (901—925). В первой четверти X века, была крещена
аланская феодальная верхушка и сам «князь» страны, в источниках Х века зачастую
именуемый царём и пользовавшийся большим почетом в Константинополе. Несмотря на
сопротивление народных масс новой и чуждой им религии, христианство стало
господствующей официальной идеологией Алании.
Христианская церковь выступала носительницей передовой средневековой культуры в таких её проявлениях, как архитектура, живопись, музыка, прикладное искусство, письменность. С первой половины Х века на территории нынешней Карачаево-Черкесии развернулось широкое церковное строительство, и несколько храмов, входивших в известную по византийским источникам Х-XIV веков Аланскую епархию, сохранились до нашего времени. Эти замечательные памятники средневекового зодчества Х века — древнейшие в России христианские культовые здания.
Для строительства одного из
них миссионеры облюбовали гору Шоана. Решающую роль при этом, видимо, сыграли
большие и многолюдные поселения, находившиеся в долине Кубани при её слиянии с
Тебердой и несколько ниже, там, где теперь находятся село Коста Хетагурово и
поселок Орджоникидзевский, аул Нижняя Мара и Хумаpa. По существу, средневековые
поселения и городища тянулись здесь, по обоим берегам реки, почти непрерывной
цепью (как и современные населенные пункты). Население их было христианским,
составляло один приход и нуждалось в достаточно крупном соборе.
Храм прилепился
на головокружительной высоте, подобно ласточкину гнезду. Храм изумительно
вписан в окружающий ландшафт.Мимо развалин построек XIX века (когда-то здесь
существовал небольшой мужской монастырь — Георгиевский скит) идёт тропа к Шоанинскому храму. Уже издали видна
мощная подпорная стена, несущая на себе западную часть здания. Ясно, что скала,
послужившая основанием для храма, была неровной и не могла вместить все
сооружение. Прежде чем строить храм, зодчему пришлось с западной стороны
пристроить к скале искусственную платформу и уже на ней ставить здание. Кладка
подпорной стены заметно отличается от кладки храма: камни в ней мельче.
Храм представляет собой трехапсидное здание крестовокупольной композиции, с хорошо сохранившейся главой и двумя притворами: с севера и юга. Купол крыт железной современной крышей, в древности он был низким полусферическим — это хорошо видно на старых рисунках, изданных Дюбуа де Монпере и Жиллем. Штукатурка (если она была) осыпалась и открыла довольно грубую кладку, испещренную пустотами. Следует полагать, что это пазы для устройства строительных лесов. Барабан восьмигранный, с узкими окнами, украшенный выступающим карнизом и аркатурным фризом с пятами, опирающимися на вмонтированные в стык граней плитки. Это единственный декоративный элемент здания, если не считать резные линии — арочки на архивольтах некоторых оконных проемов.
Плитовая кровля храма (видимо, и часть
сводов) была обновлена монахами в 80-е годы XIX столетия. Они же соорудили длинную пристройку с юго-западной
стороны (кажется, это было жилое помещение «братии») и окружили её и западную
часть храма деревянной галереей — обходом на столбах. Сейчас её нет, но от
пристройки вниз спускается каменная лестница. Здесь находилась монастырская
цистерна для воды. Внутри храма четыре квадратных в сечении столба несут
подпружные арки и полусферические паруса, на которых покоится барабан. В
интерьере он цилиндрический. В западной стене вход, но за ним обрыв. Все своды
и конхи апсид целы; если монахи и коснулись их, то незначительно.
Здание хорошо сохранилось, и это, очевидно, благодаря тому, что оно стоит на незыблемом скальном основании. Никаких признаков архитектурного декора нет, как нет и следов былой фресковой росписи. Была ли она — не известно. В 1867 году памятник обследовал Нарышкин, писавший, что уже тогда «ни ликов, ни других изображений не оказалось». Монахи же покрыли интерьер толстым слоем штукатурки, по которой современные любители автографов начертали сотни надписей от пола и до простенков барабана, подчас рискуя головой.
